Рассказываем про один из самых печальных праздников — День Неизвестного Солдата. Свое начало праздник берет в 2014 году. Инициатива по учреждению праздника, посвященного подвигу Неизвестного Солдата, принадлежит участникам поисковых организаций и отрядов. Они ищут и опознают погибших во время войн, в которых участвовала наша страна. Ее поддержал действующий на тот момент руководитель Администрации Президента РФ Сергей Иванов, отметив, что во всем мире самое большое количество солдат, которые числятся пропавшими без вести — в странах бывшего СССР, потому для России этот праздник всегда будет иметь особое значение. Ежегодно в этот день чтят память героев, отдавших свои жизни во имя победы. Жители российских городов возлагают цветы к братским могилам, памятникам и мемориалам. 4,5 миллиона пропавших без вести после Великой Отечественной войны солдат числится на территории бывшего Советского Союза. 120 тысяч человек — останки стольких солдат нашли участники Поискового движения России , 6 тысячам человек за это время удалось вернуть их имена.
В 1943 году Железноводск, переживший нелегкие пять месяцев оккупации, был освобожден Красной Армией от немецко-фашистских захватчиков. Чем дальше в прошлое уходит это событие, тем бесценнее становятся для сегодняшних горожан сохранившиеся в различных источниках воспоминания очевидцев. Война грозным валом катилась по югу России, тесня советские войска. Под натиском фашистов один за другим пали Ростов-на-Дону, Ставрополь, Невинномысск. После кровопролитных боев в августе 1942 года немцы оккупировали Кавминводы. Удар по Железноводску был нанесен со стороны хутора Вороново и села Ново-Благодарного. Танки с черной свастикой на броне ворвались в курортный город, сметая и круша все на своем пути.
В августе 1942 года соединения группы немецких армий «А», отбросив советские войска за Маныч, настолько стремительно хлынули на Кавказ, что не успевшие приготовиться к обороне части Северо-Кавказского фронта, по сути, начали беспорядочное отступление.
Оборону под Железноводском держали бойцы 278-го стрелкового полка войск НКВД. Подразделения, спешно прибывшие из Нальчика, Баксана и Майского, к исходу 9 августа оказались в полном окружении. С учетом сложившейся ситуации полк получил задачу «действовать отдельными, хорошо подобранными отрядами по тылам и коммуникациям врага, а при истощении боеприпасов и продовольствия – выходить на соединение с частями дивизии».
Из сохранившихся в фондах Российского государственного военного архива и Центрального музея внутренних войск МВД России документов, содержавших упоминания о боях под Железноводском, следует, что из окружения полк вышел не раньше 19 августа. За это время его бойцы истребили несколько сотен гитлеровцев, в том числе 20 офицеров, захватили документы разгромленного ими штаба вражеского артиллерийского полка и уничтожили несколько танков противника. При всем при этом десять суток – в полном окружении, израненные, с одним лишь стрелковым оружием, лишившись даже проводной связи, воины 278-го полка войск НКВД прорывались в Каменномостскую. Это ли не подвиг?
Улица Ленина, санаторий «Дубовая роща» в Железноводске. У его ограды на обочине дороги – мраморный памятник с начертанными на нем словами: «Здесь в августе 1942 года бойцы стрелковой дивизии НКВД под командованием полковника И.Ф. Хазова пали смертью храбрых в оборонительном бою с фашистскими захватчиками за город Железноводск».
«Они заняли оборону именно здесь, – строки из воспоминаний (ныне покойного) Алексея Ивановича Литвиненко. – Мы, мальчишки, а мне тогда было пятнадцать, прибежали к ним, принесли яблоки. Но они нас быстро прогнали: понимали, видимо, что скоро их должны атаковать. Из оружия видели у солдат только винтовки, гранаты и пару станковых пулеметов «максим»… Бойцов было человек тридцать. Командовал ими лейтенант. Спустя примерно час, как прогнали они нас с позиции, мы услышали стрельбу: стреляли у горы Развалка. Но продолжалась перестрелка всего минут пятнадцать. Конечно, немцы атаковали на танках и бронетранспортерах. А у тех ребят тоже, наверное, были только пулеметы да винтовки. Их просто смяли, раздавили. Ну а затем пришел черед того, «нашего», отряда… Их бой с немцами длился тоже недолго – не больше получаса. Могу сказать точно: они специально пропустили через свою хорошо замаскированную позицию вражеских мотоциклистов, а потом ударили по танкам. Мы слышали еще и разрывы гранат. Хотя даже связкой из них танку не сильно навредишь… Вечером того же дня, когда немцы уже расположились в городе, мы с ребятами пробрались к тому самому месту. Бойцы лежали убитые… А их лейтенант с пистолетом ТТ в руке, я помню, лежал лицом в ручье (Бочаров ручей, сейчас его здесь уже нет). Похоронить мы их смогли только на третий день».
После того как немцев в сорок третьем прогнали, на том месте установили маленький деревянный обелиск со звездой. В 2000 году во время строительных работ на территории санатория «Дубовая роща» обнаружили останки красноармейца и фрагменты его экипировки. Люди сочли это своим долгом перед павшими: ведь останки бойца нашли на их территории. А потом и автобусную остановку, что рядом с памятником, в честь воинов 278-го полка войск НКВД назвали «Оборонная».
На следующий день после вторжения гитлеровцев Железноводск, казалось, вымер. Никто из местных жителей не решался показаться на улице. Всюду хозяйничали захватчики. На всеобщее обозрение были вывешены приказы о запрещении выходить из домов в вечернее время и до утра. Гитлеровцы по-хозяйски расхаживали по улицам, заполонили курортный парк, бесцеремонно вторгались в дома. Все санатории были превращены в казармы. В здании библиотеки на улице Чайковского (ныне на этом месте расположено здание администрации города) с комфортом расположилось немецкое командование. Туда насильно сгоняли женщин из близлежащих домов – убирать помещения, помогать на кухне. Полновластным хозяином в Железноводске стал немецкий комендант Вульф. Бургомистр, староста на хуторе и начальник полицейского управления были назначены из местных жителей. Грустно вспоминать об этом, но кое-кто охотно шел прислуживать немцам. Их имена по сей день покрыты тенью несмываемого позора.
В Железноводске, как почти сразу же выяснилось, расположился штаб Первой танковой дивизии Вермахта. По этому поводу некоторые горожане высказывались в том духе, что, дескать, при высоком начальстве солдаты безобразничать не посмеют, худо-бедно, но порядок в городе будет. Однако надежда на «спокойное» житье под вражеским сапогом вполне предсказуемо оказалась призрачной.
Железноводчанам еврейской национальности нельзя было выходить из дома, не надев повязку с опознавательным знаком – желтой шестиконечной звездой. Их неоднократно вызывали зачем-то в комендатуру, а затем отпускали. Но в сентябре 1942 года с очередного «сбора» никто из евреев не вернулся. Людей погрузили в крытые грузовики и увезли в неизвестном направлении. Чудовищная правда стала известна уже через несколько дней. В машинах-душегубках людей душили выхлопным газом, а затем мертвых и полуживых выгружали в противотанковые рвы у стекольного завода в Минеральных Водах. Тех, кто подавал признаки жизни, добивали выстрелами в упор – женщин, детей, стариков. Трупы зарывали тут же. Случалось, вместе с мертвыми заживо хоронили и тех, кто после чудовищных мук очнулся уже в могиле…
Мучительным был голод – всю провизию, какая была в городе и на хуторе, фашисты изъяли. Особенно трудно пришлось зимой. Железноводчане, спасаясь от голодной смерти, ходили в близлежащие села менять одежду, домашнюю утварь на продукты питания. Большие трудности оккупированный город испытывал с обыкновенной питьевой водой. Основной водопровод не работал, и питьевую воду частенько заменяла минеральная. На площади, где сейчас расположен Дом быта, из водонапорного крана тоненькой струйкой лилась вода, которая стекала со склонов горы Бештау. За драгоценной влагой приходилось выстаивать длинную многочасовую очередь.
Зимой 1943 года Советские войска перешли в наступление и немцы стали спешно отступать. Уходя из города, они вывозили с собой все, вплоть до подушек и кастрюль. Железноводск сотрясали взрывы. Враги превратили в руины корпус санатория «Горный воздух», санатории «Дубовая роща», имени Кирова, имени Сталина. Так враги мстили за провал своих черных замыслов. Что не успели разрушить – заминировали, в том числе Пушкинскую галерею и железнодорожный вокзал. Позже, при разминировании галереи трагически погиб один из саперов 417-й стрелковой дивизии рядовой Каспару.
Во время оккупации (она продолжалась с августа 1942 по январь 1943 года) более ста Железноводчан были зверски уничтожены фашистами. Но все то время, пока Железноводск находился во власти врага, люди верили: освобождение от фашистского ига обязательно придет. Как вспоминает один из очевидцев А.С. Сидиков, даже дети были уверены – враг пришел не навсегда: «Моя 14-летняя сестра Вера сказала мне: не бойся, Шурик, Сталин нас освободит, вот увидишь. И долгожданный час, когда наши войска погнали врага прочь с нашей земли, наступил».
Еще не оправившись после гитлеровского ига, разграбленный город-госпиталь уже на второй день после освобождения начал принимать раненых. Вот что об этом позже рассказывала повар эвакогоспиталя №2166 Анна Чернова: «Унас не было ни кроватей, ни столов, ни постельного белья. И самое главное – отсутствовал перевязочный материал. Врачи, санитарки, медсестры приносили из дома все, что могли: матрацы, одеяла, наволочки, ложки. У одного из жителей хутора было сено, перевезли его в госпиталь на тачке, набили им наволочки, постелили солому на пол. Так размещали первых раненых. Позже стали поступать медикаменты и перевязочный материал».
Из воспоминаний коренной Железноводчанки Доры Волковой: «Было объявлено казарменное положение, сотрудники порой по двенадцать суток не выходили из госпиталя, потому что раненые поступали днем и ночью, их нужно было разносить по палатам, обрабатывать и ухаживать за ними. Из коллектива постоянно выделяли сотрудников на трудовой фронт. Они работали в лесу на заготовке дров, помогали в поле колхозникам. И все постоянно сдавали кровь для раненых». Вот что врезалось в память сотруднице эвакогоспиталя №2164,5435, расположенного в стенах санатория «Ударник» (ныне – «Здоровье») Елизавете Майбога: «Когда после освобождения города медперсонал вернулся в здравницу, ее трудно было узнать: все было разбито, поломано и изгажено. Медицинское оборудование и мебель отсутствовали. В вестибюле немцы устроили конюшню для лошадей, в пропускнике установили котлы, в которых стирали белье, библиотеку разграбили. Мы начали все приводить в порядок: белили, красили, вывозили мусор, собирали по городу вещи и мебель. Люди отдавали
нам кровати, кушетки и топчаны, приносили постельное белье и посуду.
Кое-что удалось извлечь из-под развалин. Мы не успели все это расставить и разложить, а к нам уже с поля боя везли раненых. Они поступали грязные, окровавленные. Воды и света не было. Обрабатывали и бинтовали красноармейцев при свечах и коптилках, кормили и поили их, укладывали на что придется, даже на пол, подстелив матрацы». С подобными трудностями пришлось столкнуться и в других госпиталях, где немцы основательно «похозяйничали», поэтому и воспоминания, сохранившиеся об этом сложном в истории курорта периоде, – это практически повествование о лишениях, стойкости и мужестве местных жителей. Ущерб, нанесенный курорту, оценивался в более чем сто миллионов рублей. Его восстанавливали, что называется, всем миром. И уже к 1 мая 1943 года в строй вступило пять госпиталей. Колоссальный объем работ к этому времени был проведен и в Курортном парке. Глядя сегодня на отдыхающую публику, беспечно гуляющую по его отремонтированным аллеям, трудно себе представить, как все это выглядело: немецкие солдаты стирали в источниках портянки и белье, мыли посуду, сапоги и автомашины. Все стоки были засорены, бюветы превращены в отхожие места. Специалистам впоследствии пришлось в буквальном смысле слова лечить загрязненные источники, чтобы они вновь смогли дарить свою целебную силу людям. Железноводск меняет свой облик, хорошеет и молодеет. И ничто здесь уже не напоминает о том времени, когда затерявшийся на карте огромной страны маленький город-курорт, равного которому по медицинскому оборудованию и комфорту не было до войны в Европе, восстанавливал здоровье 93 процентам и возвращал в строй почти 87 процентов раненых бойцов и офицеров Красной Армии.
Материал подготовлен социальным педагогом М.А.Шведовой
